Привет! Письма писать, вообще-то, штука сложная. Как раз вот того самого недостает. Чтобы в глаза смотреть и угадывать – произвела на тебя моя мысль желаемое впечатление или нет.

Слова скользкие как ужи, выворачиваются и все норовят своей дорогой, отличной от моей, да и от твоей тоже. Беда-то вот в чем – мысли, чувства у всех разные, а слова одни. Некоторым людям удается договориться между собой. Но так редко случается. В основном слова привычные натягиваем на собственные ощущения, они тут жмут, а там велики немножко. Подогнули, подлатали, припустили – вроде враз. А нас взяли да не поняли. Потому как собеседник под свой размер мерку снимал.

Получается, что лучше всего молчать. Меньше риска быть непонятым.

Но нестерпимо порой. И тогда тот, кто ближе случился, получает название друга. Не потому что ему твои речи впору пришлись. Он еще не сообразил, что ты на него свой костюм натягиваешь. А ты торопишься, наизнанку, до толика, до подметок вытряхиваешь – Господи, и этот хлам ты душой назвал. Путано, невнятно, лишь бы успеть. Все. Выговорился…

Но он стягивает чужую одежду – зачем она ему? И ты стоишь в той благодати, которую только что изрекал.

Но когда такой кандидатуры долго нет, наступает ломка. На брюхо лечь и ползти – ну хоть кто-нибудь, откликнись, найдись, выслушай, скажи любую банальность. Только бы не разговаривать с третьим телевизором, он называется зеркало. Оттуда картинка видна – вроде не страшна. Умна – замечено. Некоторые даже говорят – красива. Только толку-то. Каламбур вроде. Извини.

Многие, многие, я знаю, обходятся без допинга этого, который зовут общением. До печенок им завидую. Самодостаточны, как караси на сковородке. И как же получилось, что вокруг только такие. Молчат и смотрят. А что внутри – сердце ли, аппендицит ли – угадывай, как фантазия позволит.

Когда вечером, в притемненной комнате, начинаешь снимать одежду, тот, кто напротив, недолго остается зрителем.

А когда при всех с души шмотки срываешь – присоединиться не спешат. Ан нет, гляди, пуговку расстегнул, галстучек ослабил… Неужели? Ну же, смелее. Смотри, смотри, как я это делаю. Сто одежек, каждая с застежкой, а то и с несколькими.

…Лучше бы перед зеркалом. Оно в спину осуждающе не смотрит. Когда уходишь ни с чем.

Попытки сублимировать заканчиваются таким же пшиком. Интернет. Письма на мыло, ответы, «аська», болталки, чаты, форумы. Вышла, головой тряхнула, будто вынырнула. Капельки стекают, холодят, а радости никакой. Пузырьками лопают ощущения. Было – не было…

Телефон. «Как ты? Нормально. И я… А ты знаешь…» Пора закругляться, сколько же можно в пинг-понг играть. Ты – фразу, тебе – фразу. Трубку все равно когда-то придется повесить. И снова зазвенит в ушах тишина.

Странно, ведь люди вокруг. Их много, и рады они тебе, и в гости приходят. Чай наливаешь, слушаешь, а спроси – о чем? После сидишь на кухне, куришь, дым глотаешь со слезами вместе.

Стадное животное человек. Очень стадное. Но разная классификация, а стада формируются даже не по случайному принципу, а по остаточному. Вот и трутся боками совершенно разные, отталкивающиеся особи. Некоторые даже создают семьи, а потом всю оставшуюся жизнь задаются вопросом: что же мы делаем рядом? Квартира, ремонт, дача, дети – искусственно созданные точки соприкосновения. И чем дальше, тем виднее искусственность. Сначала другим видна, а потом и сами прозреваем.

Мысли появляются какие-то дурацкие. Живут, например, отшельники. Прекрасно, в одиночестве, то есть абсолютном. Впрочем, нет. У них есть Бог.

…Ах, вот оно что! Главное – придумать Бога. И общаться с ним.

Бог в машине – компьютер. Бог в пространстве растворенный – письмо. Но глаз-то понимающих так-таки нет. И холодно. Руку протягиваешь, чувствуешь привычное тело пустоты. Бог становится ненужным, как старая выцветшая кукла. Опять не получилось.

Идешь по улице, смотришь в лица. Улыбок нет. Есть озабоченность. И все – внутрь, в себя. Заинтересованность только у детей. И у субтильных подростков. Нахально в первое попавшее лицо распахиваешь улыбку. Шок! И долгое недоумение – мы где-то встречались? Надо же, не помню… О том, что улыбка бывает авансом, даже не подозревают. Как с ними после этого?...

А еще ловишь себя на мысли, что где-то похожее уже видела, читала, слышала. Песня хорошая – так это ж про меня. Рассказ добротный – ух ты, и как угадали? Движения, чувства вдруг становятся узнаваемыми, оттого какими-то чужими. А поиски оригинальности приводят к очередному, уже порядком лет назад изобретенному велосипеду. Фильм вроде никакой, сюжет примитивный, актеры посредственные. Кошка грязная, жрать просит, чужая, твое бы какое дело. Попрошайка в подъезде, вонища невыносимая, и руки у нее трясутся, и глаза собачьи. Чего бы, казалось, нового? А слезы катятся, и удержать их сил нет. Впрочем, может, не сил, а желания.

Банально, барышня, банально. Неужели поиск душевного родственника занял все мысли и ничего кроме – не осталось?

И письмо писать становится страшно. А вдруг тот, для кого дыханием согреваешь каждую строчку, решит, что банально? И не дочитает до конца. Там, в конце – ведь самое главное. И теперь оно потеряется, умрет неузнанным. А я буду ждать ответа…

Часа в три, когда начинает светать, на черемухе напротив просыпается соловей. Сигарета дымит, рассыпается сединой, старит скатерть. Мир спит, и о нем пока можно придумать что душе угодно. Скоро вот из той бледной синевы на востоке родится рассвет. И вместе с ним придет человек, который поймет тебя. Неважно, какого он пола и возраста, неважно, кем он был вчера, все равно, куда он уйдет завтра. Будет этот день, длинный-длинный день. Самый счастливый в жизни. Потому что два человека будут говорить на одном языке.

…А пока – спи… Июньские ночи короткие. …Спи…

Ты проснешься и увидишь солнце. Значит, кто-то встал раньше и зажег его для тебя.

Алена Баикина «Письмо». (с)

…

Алену знаю лично. Очень живая женщина лет уж под 40. Я раскраснелась, как помидор когда она говорила моей маме (при мне), что у меня есть талант к писательству (хотя я все это уже давно забросила, да и до таланта хе-хе, далековато). А мне нравится, как пишет она. И стихи у нее – красивые. Да и мысли близки. И вот 28 июня она подписала мне свою первую опубликованную книгу. Приятно.